[мастерская/проза/Империя Степаныча. Хроники]

В отличие от людей-хамелеонов животное хамелеон
совершенно безобиден, во всяком случае, для людей.
Содержатся хамелеоны в террариуме.
Их содержание не приносит больших хлопот,
просто надо правильно устроить место обитания этому
пресмыкающемуся и потом периодически вычищать его.

Маэстро цвета

"Ну и как мне разговаривать с тобой, малака?" - вертя в руках четки, недовольно вопрошал Афоня служку. "Ты пойми, это - "way of speaking", чего обижаться-то? Везде так говорят...". Речь шла о срамных словах, которых Афоня в изобилии почерпнул, служа зауряд-прапорщиком в пустынном средиземном захолустье. Нынче, будучи камергером Его Имераторского Величества, Афоня частенько вставлял крепкое словцо в служебные распоряжения, вероятно, для поднятия усердия... Однако исполнители, развращенные повсеместным послаблением нравов, усердия не проявляли, наоборот, - почему-то обижались. Вот и сейчас шла поучительная беседа об излюбленном Афоней слове "гамото", часто заменявшее ему обращение по имени к нижним чинам.

Однако не лингвистические особенности и не богатство словарного запаса Афони привлекли наше внимание. Кое-что более глубинное, более сокровенное вдруг объявило и показало себя... Занимательную историю с четками, возможно, многие уже не помнят, а может просто не обратили внимания. Однако это был первый кусочек мозаики, что складывается у меня в руках и картина проявляется весьма содержательная. Горячее увлечение четками случилось у Афони после того как Государь Император вышел ко двору с диковинкой в руках - деревянными шариками, насаженными на нитку. Еще с неделю назад Афоня не знал, в какой руке надобно держать четки, а тут непринужденно и ловко перебирал их... Правда, увлечение так же быстро и прошло, как только Государь перестал появляться на публике с четками.

Вспоминается мне также совещание, возглавлявшееся его превосходительством Афоней (Государь Император был в отъезде). На протяжении слушаний меня неотрывно терзала какая-то бесформенная мысль, что-то карикатурное, нелепое просходит на моих глазах. Афоня с толком и расстановкой что-то говорил, сдержанно выслушивал и молчаливо расставлял акценты. Только через несколько дней, когда Государь вернулся и я столкнулся с ним во дворе, я внезапно понял, что происходило - все встало на свои места: Афоня старательно копировал манеру Его Императорского Величества говорить, повторял его жесты и даже темп его речи замедлялся и ускорялся именно в нужных местах...

Вдумчивый и патриотичный читатель тотчас же возразит, что, мол, все это недоказанная клевета и наущение на верных государевых слуг. Возразим мы, что один раз можно посчитать за случай, второй - за совпадение, но за третьим уже стоит закономерность.

Буквально сегодня я был, признаться, немало удивлен Афоней, проводящего в своей зале странный ритуал: нарочных с донесениями в начале останавливал, не давая говорить и велел делать глубокий вздох, после чего, удовлетворенный, выслушивал... Срочно проведя собственное расследование я выяснил, что во дворце циркулируют интересные слухи... Оказалось, что Государь Император на днях вычитал в газете объявление заезжего йогина, сообщавшего о начале единственных в столице практических занятий. Государь очень заинтересовался и в течении дня часто возврашался в разговорах к йоге.

Читатель может сам попробывать сложить свою мозаику из имеющихся в его распоряжении собственных наблюдений. Но ведь какая гадкая выйдет вешь, так и будет отравлять не только взор но и разумение! Ей-богу, так и видится мне нелепая картина, как Афоня, высунув от усердия краешек языка, вырезает из дерева нэцке. И не просто так, по велению души, так сказать, а после приема Императором японских гостей, когда Его Величество вдруг восхитился бы произведениями Сюдзана, принесенных в дар.

М.К.

10.10.2001

[ назад | вверх | Оглавление | далее ]